Мис ван дер Роэ и писсуары.

«Я всегда видел то, чего другие не видели; а того, что видели другие, я не видел»[1].

Сальвадор Дали

   1917 год знаменателен не только Великой Октябрьской революцией. В этом году, на другом конце света, в США, на Ежегодной выставке независимых художников в Нью-Йорке дадаист Марсель Дюшан представил общественности свой «Фонтан» (рис.1). Хотя эта работа и была отвергнута публикой, она впоследствии стала одним из самых знаковых произведений искусства 20 века (наряду с «Черным квадратом» К. Малевича и «Герникой» П. Пикассо).

   В 1951 году, спустя более чем 30 лет после вышеупомянутых событий, в Чикаго по проекту архитектора Людвига Миса ван дер Роэ были построены две жилые башни на самом берегу реки Мичиган (Лейк Шор Драйв) (рис.2). Эти дома оказали огромное влияние на всю последующую архитектуру и стали прообразами, своеобразными «платоновскими идеями»,  для большинства высотных зданий по всему миру.

   Казалось бы, в чем связь между этими, столь отдаленными друг от друга культурными событиями? Быть может в огромной значимости, которую они оказали на художественное мировозрение? Хотелось бы сразу признаться читателю, что весь материал этой небольшой статьи всего лишь гипотеза, в которой предполагается, что эти события неотделимо связанны друг с другом — одно есть логическое следствие другого. Конечно, любая гипотеза условна и может никакой связи тут нет. Но обо всем по порядку...

   Остановимся поподробнее на каждом из этих произведений. Что же такое «Фонтан» М. Дюшана? В истории искусств имя М. Дюшана  неотделимо связано с изобретенным им понятием «ready-made» (от. англ. готовый, уже сделанный). Немецкий искусствовед  Д.Элгер дает этому феномену следующее определение: «Ready-made– это новый [...] жанр в искусстве. Речь идет о потребительских товарах промышленного производства, которые лишь посредством их выбора и представления становятся искусством. Дюшан не создает эти произведения изобразительным путем, а определяет найденные объекты по существу как произведение искусства» [2]. Другими словами это любой (!) предмет, выбранный художником и названный им (художником) произведением искусства. «Фонтан» — это обычный «писсуар промышленного изготовления. С ним художник произвел три операции, которые должны были превратить его из предмета потребления в произведение искусства: 1. Он поместил его на постамент. 2. Он поставил на нем подпись и дату. 3. Он предложил его на выставку современного искусства» [2]. Пьедестал выделяет объект из окружающей среды как нечто зачимое. Подпись художника, как касание бога, придает простому предмету ценность. Здесь вспоминаются пустые листы белой бумаги с подписью С. Дали, которые потом продавали за огромные деньги. Но и это еще не все. По Дюшану, произведение искусства становится таковым, только если оно находится в правильном контексте, например, в музее. Таким образом, художник возвеличивает предметы, до которых касается. Так писсуар, созданный для ежедневного осквернения, превращается в предмет поклонения. Общественный туалет уступает место музею. Воистину, пути господни неисповедимы.

   К трем вышеперечисленным особенностям «Фонтана», обозначенным Д. Элгером, хотелось бы добавить четвертую – ракурс. Мы привыкли видеть писсуары, прикрепленными к стене — вертикали. У Дюшана же он находится на горизонтальной плоскости. Художник показывает нам обычный предмет с необчного ракурса, тем самым полностью изменяя наше восприятие этого предмета и открывая его скрытую красоту. Таким образом, Дюшан сознательно показал то, что раньше было бессознательно в искусстве – значение ракурса.

   Дюшан, как истинный дадаист, разрушил миф о художнике, как о творце, провозгласив новую парадигму: главное в художнике не созидательное, а созерцательное начало. Художник – это, прежде всего тот, кто видит. Рассмотрим, к примеру, творчество русских «передвижников». Их значимость в истории искусств не в том, что они были великими живописцами и блестательно владели графикой (этого никто не оспаривает). А в том, что они, отвергнув академическую тематику, стали изображать (видеть) жизнь в ее каждодневном проявлении. Простые крестьяне, нищие, кочегары сменили мифических и библейских персонажей. «Передвижники» взглянули на обычные (бытовые) моменты жизни (те моменты, которые мы, простые смертные, просто не замечаем) под другим, художественным углом. Тем самым показав (доказав), что даже в прачечной есть место красоте.

   Вернемся в Чикаго. Как пишет З. Гидион о жилых башнях Лейк Шор Драйв в своей книге «Пространство, время, архитектура»: «Ни одно из зданий Мис ван дер Роэ не оказало такого непосредственного влияния на американских современников […] Здесь […] единство формы стало высшим законом, которому подчинено все» [3].Комплекс состоит из двух призм из стекла и стали. Поздний Мис, в отличае от Ле Корбюзье или Э. Сааринена,  не изобретает новые формы. Его архитектура – это всегда (!) призма идеальных пропорций. Известно, что когда заказчик увидел уже построенный комплекс на реке Мичиган, то воскликнул, что здания еще находятся в процессе строительства. В этом весь Мис ван дер Роэ. Порой кажется, что он создает архитектуру из ничего. Минимум материала, максимум архитектуры. «Меньше — значит больше». Мис, своим творчеством, наглядно проиллюстрировал слова Н. Ладовского о том, что «не камень, а пространство – материал архитектуры».

   Как в упомянутых выше домах, так и в последующих (в Нью-Йорке, Торонто, Монреале (рис.3) и др.) архитектор применяет лишь один элемент «декора» (если это слово вообще уместно в творчестве немца). Это двутавровые балки, тянующиеся по всему зданию снизу вверх. Как отмечает одна из лучших экспертов творчества немецкого архитектора К. Зиммерман, это решение позволило Мису осуществить свою давнюю мечту – показать идею «чистой (понятной) структуры» [4].Невидимый несущий металлический каркас здания как-бы отражен на фасадах «в лице» двутавровых балок, используемых здесь исключительно как декоративный элемент. То что было скрыто, стало открыто. Ложью сказана правда, а не это ли есть истинная сущность искусства?

    Здесь мы и подходим к главной теме этой статьи. Что такое двутавр? Это предмет промышленного производства, применяемый как конструктивный элемент в зданиях и сооружениях. Его функция предельно утилитарна. Он может служить или колонной или балкой. Но у Миса все наоборот. Он проделал с двутавром то же самое, что и Дюшан с писсуаром: 1. Поместил на всеобщее обозрение (поставил на пьедестал); 2. Показал под необычным (новым) ракурсом  (вы когда-нибудь видели двутавр снизу вверх, как бы в разрезе?) (рис.4) 3. Лишил привычной конструктивной функции – «нести нагрузку», наделив другой эстетической – «нести красоту». Разве что только не расписался, но у зодчих это не принято. Архитектор, как художник, увидел в утилитарном заводском предмете эстетическую ценность (как и Дюшан). То, что раньше было принято скрывать внутри, он выставил наружу (тем самым став предвестником хай-тека – Центр Жоржа Помпиду в Париже (рис.5)). В новом контексте и ракурсе заводской элемент раскрыл свою красоту и стал частью произведения искусства.

   Учитывая «концептуальную тождественность» между писсуаром француза и двутавром немца, возникает вопрос-не «Фонтан» ли стал источником вдохновления для Мис ван дер Роэ? Конечно, он мог дойти до такого решения фасадов и без «помощи» Дюшана, но существует несколько важных фактов, которые говорят в пользу данной гипотезы. Во-первых, изобразительное искусство начала 20 века оказало огромное влияние на архитектуру (и продолжает оказывать). Работы Пикассо, Татлина, Малевича и др. стали предвестниками новой архитектуры. Во-вторых, с 1930 – 1933 г. немецкий архитектор был директором легендарной школы «Баухаус», которая была просто «пропитана» духом авангардного искусства. В ней преподавали такие живописцы, как П. Клее и В. Кандинский, проводились лекции многих художников, а в 1922 году состоялась конференция конструктивистов и дадаистов. В-третьих, Мис в подаче своих проектов часто применял технику коллажа (рис.6). Считается, что данную технику изобрел Пикассо, но по-настоящему  ее потенциал раскрылся в работах дадаистов (они называли эту технику – фотомонтажем, т.к. первыми стали применять вырезки из фотографий в своих работах). По идее,коллаж и был основным средством выражения их художественных концепций (рис.7). В-четвертых, немец был всегда вхож в художественные авангардные круги. Например, в Германии, с такими художниками-дадаистами, как Х.Арп, Г. Грос и Ман Рэй, он издавал журнал «G», посвященный авангардному движению. А в Америке его другом и учеником был архитектор Ф. Джонсон, по совместительству куратор Музея Современного Искусства (!)в Нью-Йорке. И наконец, в-пятых, в 1920 году архитектор посетил первую (и последнюю) международную дада-ярмарку в Берлине (рис.8). На ней правда не было М. Дюшана, но факт остается фактом. Учитывая все выше сказанное, а так же то, что немец всегда был разносторонней натурой, интеллектуалом, умеющим увидеть самое ценное и стоящее во всех сферах жизни (от архитектуры до философии, от изобразительного искусства до строительства) и применять это в своем творчестве, становится очевидным, что Мис ван дер Роэ был уж точно знаком с ready-madeМ. Дюшана, и можно предположить, что именно «Фонтан» стал причиной «украшения» фасадов Лейк Шор Драйв двутаврами. Или нет?

***

   Данная статья написана по двум причинам. Первая – это исторический интерес. Нам просто интересно знать почему происходили те или иные события, что было причиной, к чему все это привело. Важно ли для нас, современных людей, что именно Брут убил Цезаря, а не кто-то другой, или, например, почему Наполеон напал на Россию в 1812 году. Интересен сам факт. Вторая причина (самая главная) – это польза, которую эта гипотеза может принести архитекторам, особенно молодым. Если все выше написанное правда, то насколько богаче становится мир архитектуры. Основываясь на этом предположении и еще на множестве доказанных фактов из истории архитектуры,видно, что наша специальность развивалась в основном балодаря другим областям человеческой деятельности. Изобразительное искусство, философия, наука,  то сменяя друг друга, то сообща, всегда были «поводырями» архитектуры. Архитектор, действующий только в узких рамках своей профессии, обречен на неудачу. Он подобен узнику в «платоновской пещере», воспринимающий только тени реальных объектов, а не сами объекты. Взгляд за границы архитектуры позволяет генерировать новые идеи, созидать во имя человека, решать насущные проблемы, заглядывать в будущее, через частное видеть общее. Так, на примере Мис ван дер Роэ, мы можем найти ответы на извечные вопросы: Как идею из одной области человеческой деятельности применить в другой? Как осуществлять теорию на практике? И наконец, как должен мыслить  настоящий архитектор?